Мальчик — хирург, девочка — педиатр? Поговорили с врачом о гендерной дискриминации в беларусской медицине

В начале июля в беларусском интернете разгорелся скандал: люди обратили внимание на то, что в приказе Минздрава №879 «Об организации обучения в субординатуре» прописаны квоты отдельно для студентов мужского и женского пола. Дословно в документе написано так: «Для профилей субординатуры хирургического профиля по специальностям высшего образования «Лечебное дело», «Педиатрия» количество мест определяется отдельно для студентов мужского пола и студентов женского пола». По сути, это означает, что некоторые будущие врачи не смогут обучиться специальности, которую хотели получить, только потому, что они не того пола. На нашем портале уже появилась петиция, посвященная проблеме. А сейчас мы обсудим с врачом Станиславом Соловьем, как беларусских медиков до сих пор делят на «мальчиков» и «девочек», и почему в системе сохраняется и даже усиливается подобный средневековый подход.

Идея о том, что в белорусском обществе есть профессии, занятия, увлечения и даже пороки, на которые у определенного пола есть «эксклюзивные права», внедряется в головы граждан абсолютно на всех уровнях: от бытового до официальной государственной идеологии. Достаточно вспомнить высказывания Лукашенко о конституции, которая «написана не под женщину». Но одно дело — глупости о гендере от президента, которые никто всерьез не воспринимает. И совсем другое — целенаправленные усилия по разделению врачей на способных освоить ту или иную профессию, лишь исходя из их пола. Это уже вопрос нашего с вами здоровья, а иногда — жизни.

Журналисты «Еврорадио» позвонили начальнице управления кадровой политики Министерства здравоохранения Ольге Колюпановой от имени «возмущённой беларуски Татьяны» и попросили объяснить, почему женщин на некоторые профили субординатуры принимают меньше, чем мужчин, и получили целый кладезь шедевральных пояснений проводимой политики. Вот лишь некоторые цитаты: «…женщины прилежнее учатся, они витают в облаках, думая, что анестезиология — это женская специальность. Нет, это мужская специальность», «…кто нам запрещает принять такое решение? В законодательстве написано, что Министерство здравоохранения реализует кадровую политику и дальнейшую реализацию всех кадровых решений. Нигде не прописано, что мы не имеем право распределить места в субординатуру так, как считаем нужным», и наконец: «Не надо мне про гендерное равенство, пожалуйста! Весь мир, извините, идёт по другому пути — толерантности». Прочитать подробности этого интервью можно здесь.

Мы просим Станислава Соловья просто и понятно рассказать о возникшей на пустом месте проблеме.

— На последнем курсе обучения врач получает специализацию, уходя на субординатуру. То есть его начинают готовить уже на его будущий профиль: терапевт, окулист, анестезиолог, акушер-гинеколог и т. д. Всегда для того, что бы попасть на субординатуру по интересующей тебя специальности, надо было пройти конкурс, учитывающий твой средний бал. При этом учитывались дополнительные «заслуги», например участие в олимпиадах и конференциях, научная и общественная деятельность. И здесь важно понять, что нет такого понятия, как попасть в «хорошую субординатуру», любая специальность требует подготовки высокого уровня. Просто на одну специальность набирают 20 человек, а на другую — 200, вот и возникает конкуренция. Обычно самые высокие баллы были на акушерство-гинекологию, анестезиологию и хирургию.

В этом году Минздрав нарушил эту систему, и набирает на некоторые специальности студентов по половому признаку, например в БГМУ возьмут 40 мужчин и 20 женщин на специальность «анестезиология» и  39 мужчин и 31 женщину — на специальность «хирургия». Подобные квоты есть и по другим специальностям в других медицинских вузах. То есть мы видим четкую дискриминацию по половому признаку.

— Неужели это уникальная для Беларуси ситуация и у нас не было дискриминации в медицине до этого?

— Юридически подобное происходит впервые. Конечно, на определенном, можно сказать — бытовом уровне, дискриминация существовала. Иногда можно было даже в сообществе медиков услышать, что женщина не может быть хирургом. Например, на кафедрах хирургии к мальчикам часто было более лояльное отношение. Но это стереотип, существовавший во всем мире, с ним активно борются. И надо отметить, до недавнего времени успешно боролись и у нас. Хочу вам сказать, что мы с введением новых правил не то что скатываемся в дремучее средневековье, дело обстоит еще хуже. Ведь даже тогда ситуация обстояла так, что женщины постепенно получали все больше свобод, мы же идем в диаметрально противоположном направлении, деградируем. Причем — довольно быстро. Что станет следующим шагом? Вообще женщин перестанем допускать в медицину?

— Сделать это будет довольно сложно, когда в медуниверситетах сейчас в подавляющем большинстве учатся девушки.

—Это правда. В нашем здравоохранении среди врачей сейчас почти 74% женщин.

— Выходит нелепая ситуация. В отрасли, где сейчас доминируют женщины, их же пытаются дискриминировать.

— Причем совершенно дурацкими способами. Я помню, как ребят буквально уговаривали: «зачем вам терапия, идите лучше на хирургию!». При этом знаю массу примеров, когда парни, имея очень высокий бал, сознательно шли в терапию и становились отличными специалистами, потому что видели свое призвание именно в этом.

Я акушер-гинеколог, и как раз в этой специализации существует стереотип, что если женщина хочет оперировать, то путь идет в акушерство-гинекологию и вообще — это совсем не мужская работа. Чиновники, которые так рассуждают, полностью оторваны от реальности. Разницы между общей хирургией и хирургией в гинекологии — минимальная. У нас так же есть бывают 5—8-часовые операции, тяжелейшие нагрузки. У меня много коллег-женщин, и среди них ровно столько же блестящих хирургов, как и среди мужчин.

— Как вы в принципе оцениваете настроения в беларусском медицинском сообществе? Продолжают ли в нем жить гендерные стереотипы?

— Если говорить о рядовых врачах, то ситуация мало чем отличается от общеевропейской. Мужчин-хирургов действительно больше, но причина здесь, на мой взгляд, лишь в том, что женщин к этой профессии, скажем так, позже допустили, поняв, что никакой разницы в том, кто держит в руках скальпель, нет. Уже давно, оценивая специалиста, подавляющее большинство коллег смотрит лишь на один критерий — профессионализм. Исключения, вероятно, составляют лишь редкие пожилые представители «старой школы» или отдельные адепты «маскулинности». Но здесь можно сказать, что такая точка зрения воспринималась окружением скорее как ненормальная.

— На ваш взгляд, откуда взялись эти «новые веяния», связанные с возрождением дискриминации по полу в медицине?

— Хочу отметить, что многие годы в Беларуси принимались совершенно адекватные законы, направленные на восстановление равноправия, и то, что происходит сейчас, вызывает шок. Как будто до власти дорвались ретрограды, пытающиеся возродить давно забытые всеми безумные идеи. У меня есть стойкое ощущение, что такая политика настойчиво транслируется со стороны Минздрава. Предположу, что логика здесь паскудная и крайне утилитарная: чиновники посчитали, что девушки чаще уходят в декретный отпуск, или найдут себе «мужа-программиста» и откажутся работать с переработками в полторы-две ставки. Другого внятного объяснения я найти не могу. 

Ну и, конечно, это еще раз показывает, что в современной беларусской системе образования к студентам относятся буквально как к рабам — к ресурсу, который распределяет рачительной рукой хозяин, исходя из своих желаний, идей и предпочтений.

Для нас, врачей, эта новость выглядит сродни тому, как если бы Илон Маск вышел на лужайку у Белого дома и призвал американцев покаяться, отказаться от электромобилей и вернуться к старым добрым телегам с упряжкой. Ощущение, что мы буквально заснули в XXI веке, а проснулись в Наполеоновские времена.

***

Подписать петицию с требованием отказаться от гендерной дискриминации в медицине вы можете по этой ссылке.